ПРОБА КРЫЛЬЕВ
Александр Васильев научился летать во Франции, тогдашней «Мекке» всех, мечтавших о небе. По образованию он был юристом (окончил Казанский университет). Поездка весной 1910 года в Петербург, где он впервые увидел полеты аэропланов, перевернула всю его жизнь. Он решил стать авиатором и вскоре оказался в Этампе, близ Парижа, в летной школе Луи Блерио, известного авиатора и конструктора, покорителя Ла-Манша. А месяца два спустя уже сдавал экзамены спортивным комиссарам Французского национального аэроклуба. На родину он возвращался с заветным «бреве» — авиаторским дипломом и купленным во Франции монопланом «Блерио». Было ему тогда 29 лет от роду.
Тогда в Нижнем Новгороде ежегодно устраивалась ярмарка. Со всех концов России купцы и промышленники везли туда товары. Жизнь на ярмарке кипела. Так было и летом 1910 года. Как раз в разгар ярмарки в нижегородских газетах появилось сообщение о том, что на местном ипподроме состоятся полеты, которые организует авиатор Васильев и что кроме него в «авиационной неделе» примут участие авиаторы Виссарион Кебуров (соученик Васильева по летной школе) и Леон Летор, француз.
Газеты несколько поспешили: в те дни Васильев находился еще далеко от Нижнего Новгорода. Кебуров и Летор решили начать полеты без него и потерпели фиаско. Две попытки подняться в воздух оказались неудачными, а Кебуров при этом вдребезги разбил аппарат и едва не поплатился жизнью.
На следующий день, 1 сентября, публика снова потянулась на ипподром. Любители зрелищ недовольно ворчали: «Неужели и сегодня не полетят?» Авиаторов уже было трое: приехал Александр Васильев. «Я бросил все свои дела, — говорил он репортерам, — и поспешил сюда, чтобы показать, как могут летать русские. Хотя всю ночь не спал и чувствую страшную усталость, но полечу».
Его полет, действительно, оказался удивительно удачным. Отважный авиатор поднялся почти на километровую высоту, удалился от ипподрома, пролетел над ярмаркой, над городом, над Окой. Это был первый полет Васильева в небе России. Он продолжался почти сорок минут. Когда аппарат красиво спланировал на поле ипподрома, публика бросилась к авиатору. Ему пожимали руки, поздравляли, наконец, в восторге стали качать. «Васильев, — отмечал «Нижегородский листок», — своим полетом произвел колоссальное впечатление».
Сделали несколько неплохих полетов и Кебуров с Летором, а затем вся троица отправилась в турне по волжским городам. И везде Васильеву сопутствовал успех.
ВПЕРЕДИ МОСКВА
Задор спортсмена жил в нем и не давал покоя. Васильев был отважен и жаждал новых и трудных побед. В конце ноября 1910 года на Кавказе он совершил беспосадочный перелет Елизаветполь — Тифлис, преодолев по воздуху почти 200 километров. Это было всероссийским рекордом. В следующем году он побил и рекорд высоты, поднявшись ввысь на 1650 метров. А когда стало известно, что намечается перелет между двумя столицами, то записался в его участники первым.
«Перелет из Петербурга в Москву! От этих слов веет какой-то сказкой!» — восклицала петербургская газета. И правда, стояла труднейшая задача преодолеть по воздуху над глухими лесами, болотами, реками и возвышенностями более 700 километров. Вслед за Васильевым записались в перелет и другие, всего девять пилотов. «Против них — все, за них, быть может, только счастье слепое», — писала газета «Утро России».
В три часа утра 10 июля 1911 года прозвучал пушечный выстрел. Перелет начался.
«Едва я поднялся на высоту 500 метров, — рассказывал Александр Алексеевич, — как сплошное облако тумана скрыло от меня все внизу, на земле. Кое-как миновал Петербург. Ищу шоссе (единственный ориентир) и не нахожу его. Лечу наудачу».
Мотор начал давать сбои. Пришлось идти на посадку. «Я не знал, куда опускаюсь, — вспоминал авиатор, — в болото ли, в лес или на поляну». К счастью, аэроплан сел на ровную лужайку, окруженную лесом. Сбежались жители окрестных сел. «Где я? Далеко ли Московское шоссе?» — первым делом спросил Васильев. И с радостью услышал ответ: «Да нет, недалече. В той стороне».
Позади осталось Тосно. Пройдено Чудово. «Долетаю до Новгорода, — рассказывал пилот, — отыскиваю белые сигнальные флаги и опускаюсь на аэродром. Верите, это — топкое, едва проходимое болото! Обращаюсь с просьбой выдать мне бензин и касторку. И о ужас! Мне заявляют, что вышел весь запас. Спасибо моему сопернику Уточкину, который один и помог мне выбраться отсюда».
Прошло уже пять часов с момента старта. Васильев благополучно миновал Крестцы. Внизу расстилались бесконечные леса. Самолет сильно качало.
А что же происходило с другими участниками перелета? Невдалеке от Петербурга потерпел аварию Кампо-Сципио. У Тосно упал и разбил свой аэроплан Масленников. При вынужденной посадке был тяжело ранен Слюсаренко, а его пассажир, авиатор Шиманский, погиб. У Крестцов упал и получил тяжелое увечье Уточкин. Вышли также из строя машины Агафонова, Лерхе, Костина, Янковского. И только один Васильев продолжал упорно продвигаться к Москве.
Там, на Ходынском поле, авиатора ждала огромная толпа. Солнце скрылось за горизонтом. Зажгли костер. Но в этот вечер Васильев не прилетел, совершив вынужденную посадку совсем рядом с Москвой. И только на следующий день, 11 июля, долетел, наконец, до Белокаменной.
Светало, однако на Ходынке по-прежнему пылал огонь и все так же толпились люди. «Внизу замелькали постройки, — вспоминал потом авиатор, — когда я заметил, что бензин кончается. Несусь над полем. Мотор совершенно умирает, но я уже успел пересечь линию финиша. Окружают люди, жмут руки, что-то говорят. Я ничего не понимаю». Было 4 часа 25 минут утра. Чтобы долететь из Петербурга до Москвы, Васильеву понадобилось больше суток! В воздухе же он пробыл около восьми часов.
АВАРИЯ И ПОБЕДА
После такой выдающейся победы за Васильевым прочно укрепилась слава отважного и удачливого пилота. В самом деле, прошло уже больше года, как он стал авиатором, и ни одной серьезной аварии. Это в то время, когда газеты и журналы буквально пестрели сообщениями об авиационных катастрофах и увечьях летчиков. Но беда в конце концов подстерегла и его.
Осенью 1911 года в Петербурге на Корпусном аэродроме за Московской заставой военным ведомством проводился конкурс летательных аппаратов, Васильеву предстояло испытать двухместный моноплан, построенный московским заводом «Дукс». Самолет не был как следует отрегулирован. Александр Алексеевич это знал, но погода в этот день на редкость была хороша, и он решил рискнуть.
Аэроплан круто пошел вверх. Выровняв его, Васильев начал, было, первый вираж, но вдруг машина накренилась, клюнула носом и рухнула на землю. Пилот не успел даже выключить мотор, как был выброшен из кабины. Когда солдаты аэродромной команды подбежали к месту падения, они нашли Васильева, лежащим без чувств под обломками самолета.
Авиатора срочно доставили в госпиталь. Выяснилось, что повреждения у него серьезные: переломы левой ноги и ребра, множество ран и ушибов на теле. Больше двух месяцев пришлось пролежать ему на больничной койке, в гипсе, ходить на костылях, прежде чем снова подняться в небо.
Васильев опять отправился в турне по городам России (так делали тогда многие авиаторы), летал в Москве и Казани, Екатеринбурге и Тюмени, Томске и Челябинске, побывал на Алтае. Но показательных выступлений ему, опытному пилоту, уже было мало. Он начал подумывать о каком-нибудь сложном и трудном перелете. Случай вскоре представился.
В конце 1912 года Императорский Всероссийский аэроклуб обратился к авиаторам с предложением принять участие в перелете Петербург — Москва и обратно. Победителя ждал приз в 10 000 рублей и драгоценный кубок, пожертвованные аэроклубу известным спортсменом и миллионером, князем Абамелек-Лазаревым. Условие ставилось такое: достичь Москвы и возвратиться в Петербург не более, чем за двое суток. Вылетать разрешалось в любой день, но непременно до 1 января 1914 года.
Александр Васильев первым отправился в дальний путь. Увы, его старенький, изрядно потрепанный в полетах «Блерио» оказался непригодным для такого тяжелого испытания. Пока авиатор доставал другой самолет, помощнее, «Моран-Сольнье», несколько русских пилотов попытались совершить перелет. Все попытки окончились неудачей.
Васильев стартовал утром 11 ноября 1913 года с Комендантского аэродрома. Пять часов беспосадочного полета. Достигнут Вышний Волочек. Но тут из-за неполадок в моторе пришлось идти на посадку. Вылететь удалось лишь утром следующего дня.
За ночь погода совсем испортилась, усилился ветер. Но Васильев сдаваться не собирался. Спустя час он был уже над Ходынским полем в Москве. Посадку совершать не стал. Сделал три круга, сбросил пакет и взял курс на Петербург.
На обратном пути почти все время летел в тумане, ориентируясь по компасу. Посадка в Твери для заправки бензином, и снова в полет. Победа была совсем близка, когда в трехстах километрах от Петербурга, возле станции Алешенка, опять вышел из строя мотор. При посадке Васильев повредил еще и шасси.
Он шлет в столицу телеграмму: «Срочно нужны механики!» Помощь прибыла лишь к утру. Ремонт затянулся, и Васильеву удалось возвратиться в Петербург только к полудню 13 ноября. На перелет мужественный авиатор затратил 51 час, то есть на три часа превысил двухсуточный срок, и приза не получил. Но его перелет все равно расценивался как подвиг. За двое суток с лишком Васильев покрыл расстояние в 1 400 километров, проведя в воздухе 10 часов 52 минуты. «Надо только удивляться, — с восхищением писал журнал «Аэро», — той железной воле, отваге и настойчивости нашего славного авиатора, которые сделали почти невозможное возможным!»
ВОЙНА
27 августа 1913 года военный летчик, поручик Петр Нестеров, первым в мире совершил мертвую петлю. К весне следующего года в России была уже целая группа авиаторов, овладевших фигурными полетами.
Александр Васильев стал третьим после Нестерова российским «петлистом». Свои первые петли он совершил в Париже в апреле 1914 года и вскоре повторил их в Москве.
Вечером 3 мая он взлетел с Ходынского поля, но не один, а с… пассажиркой, москвичкой Поповой, актрисой. Она знала, на какой опасный шаг идет, но смело заняла место в задней кабине «Морана».
Описав круг над аэродромом, Васильев набрал высоту и сделал три мертвые петли подряд. «Сердце замирало при виде отважных людей, бесстрашно кувыркавшихся под облаками», — писали «Московские ведомости». В России до того никто из авиаторов не выполнял «петли» с пассажиром, тем более — с пассажиркой, а Попова стала первой русской женщиной, испытавшей на себе высший пилотаж.
Давно Васильев вынашивал план перелета из Петербурга в Париж. Уже был объявлен сбор денежных пожертвований, уже — намечен срок старта, но грянула Первая мировая война.
В первые же дни войны Александр Алексеевич (он работал тогда испытателем самолетов на авиационном заводе Щетинина в Петербурге) ушел добровольцем на фронт. «Милая Маня, — писал он сестре 9 августа 1914 года. — Выпало и на мою долю счастье быть полезным своей Родине. Я принят в действующую армию юго-западного фронта. Завтра утром иду в первую воздушную разведку».
Он вылетел на задание вместе с генералом Мартыновым, выполнявшим роль летчика-наблюдателя. Самолет пересек линию фронта и направился в сторону Львова.
День был ясный, дороги казались белыми лентами, и на них резко выделялись повозки вражеских обозов.
К Львову подлетели на высоте двух километров. Разведка удалась, они уже повернули назад, и тут с фронта открыли огонь австрийские орудия. «Вдруг что-то ударило в аппарат, — вспоминал позже генерал Мартынов. — Он накренился на правое крыло и начал стремительно падать. Мы вывалились бы из своих сидений, если бы не пристяжные ремни. Гибель казалась неизбежной, но Васильеву, хоть и с трудом, удалось выровнять машину».
Разбитый мотор работал неровно, брызгал маслом. Самолет дрожал и качался. Вот где пригодился Васильеву опыт фигурных полетов! Он всеми силами старался дотянуть на поврежденной машине до расположения своих войск. Так авиаторы летели около часа. Еще бы минут десять полета, и они оказались бы в безопасности. Но самолет неудержимо терял высоту. Опустились в двух-трех километрах от линии фронта, на вражеской территории.
К самолету бросились австрийские пехотинцы. Прискакал гусарский разъезд. Авиаторы оказались у них в плену. Их отправили сначала во Львов, а затем — в глубь Австрии. Васильев пытался совершить побег, но был схвачен. Что было с ним дальше, какие невзгоды пришлось ему пережить, до сих пор неизвестно. По слухам, в плену он тяжело заболел и умер в 1918 году.
Судьба генерала Мартынова сложилась иначе. Летом того же, 1918, года его обменяли на пленного австрийского генерала.
Геннадий ЧЕРНЕНКО
«Секретные материалы 20 века» №8(52). 2001